Идриль сидела возле своего любимого фонтана в саду. Его брызги взлетали к небесам, сияя в лучах Анара, и превращались в капли, стекая по бронзовым фигурам птиц, раскинувших крылья, словно в полете. Этот день был прекрасен, и эльдэ просто наслаждалась им. Рядом с ней лежала раскрытая книга, но принцесса не читала её, с задумчивой улыбкой наблюдая за струями воды.
- Итариллэ!
Эльдэ обернулась на голос. Маэглин… Кузен. Чуть сторонящийся других рудокоп. Келебриндаль не питала особой симпатии к двоюродному брату, но старалась относиться к нему ровно. Отец ценил его, доверял, а Идриль так и не смогла понять и принять его поведение на казни Эола, поэтому неосознанно сторонилась его. Но день дышал миром, а сын Арэдэль выглядел более открытым чем обычно, поэтому Келебриндаль улыбнулась в ответ.
- Здравствуй, Ломион. Вижу, и тебя не оставила равнодушным красота этого дня.
Ей показалось, что брат чем-то взволнован.
- Мне нужно с тобой поговорить.
Дочь Тургона с любопытством взглянула на сына Эола.
- Поговорить? О чем?

Услышав комплимент эльдэ тихонько рассмеялась. Ей часто говорили о её красоте, но от несколько замкнутого Маэглина это слышать было несколько странно.
- Позволишь сесть?
Не успела Идриль ответить, как кузен сел рядом, даже слишком близко, на её взгляд, и она слегка отодвинулась. Слушая Ломиона она вновь пыталась объяснить для себя его поступки, но упоминание о том дне вновь вернуло недоверие. Эльдэ ещё чуть отстранилась, становясь более отчужденной. Маэглин, наконец, посмотрел её в глаза. Этот взгляд сказал дочери Тургона о многом. И не только о том, что было сказано вслух.
- Итариллэ... Я люблю тебя. Больше, чем кого-либо, больше чем кто-либо. Мне никто не нужен, Итариллэ, только бы ты была со мной. Ты... Ты станешь моей женой?
Но было в его глазах ещё что-то… Та же неясная, возможно, и для него самого тень. Та, что она разглядела в день гибели Эола. Та, что напугала эльдэ. Улыбка застыла и Итариллэ мягко высвободила руку. Немного помолчала, собираясь с мыслями. Она не любила его и не доверяла. Краткий миг, когда она открыто улыбалась ему, прошел. Ответ будет «нет», но и была в Ломионе сейчас какая-то искренность, из-за которой она и подбирала тщательно слова отказа.
- Ломион… Ты умен и благороден, но моя фэа не отзывается на зов твоей, а значит наш союз невозможен. Более того, ты мой брат, а значит, это будет против законов и сомой природы эльдар. Нет, Маэглин, - твердо, - Нет.

Идриль было страшно. Ломион слышал её спокойно, но она видела, как с каждым словом что-то тает в его глазах. Как вновь появляется та самая тень, уже заявляя свои права на сына Эола, затмевая разум, затопляя сердце. Когда она замолчала, он словно потух, чтоб через мгновение вновь вспыхнуть. Но уже не теплым светом Анара, а обжигающим костром, черным пламенем, а от его слов стало холодно.
- Вот как получается. Умен, благороден... Но недостаточно, видимо, чтобы завоевать твою любовь. Так?
- Нет, Ломион, дело не в том, что недостаточно…
Но Маэглин её уже не слышал – тень расправила крылья.
- «Нет». Нет, Итариллэ. Не торопись с ответом. Не торопись с ответом...
Порождающая смятение усмешка и странное движение. Эру, она не хотела, чтобы Маэглин замыкался, но, похоже, он воспринял её отказ именно как оскорбление. А может для гордого сына Сумерек он таковым и является? Но и её такая реакция оттолкнула и эльдэ отшатнулась от вставшего брата. Стараясь взять себя в руки и преодолеть резко возникшую антипатию:
- Нет, Ломион. Время ничего не изменит. Нельзя заставить фэа любить…
Но куда там! Маэглин развернулся и устремился прочь. В странном порыве Келебриндаль сделала движение, словно хотела задержать его, но остановилась. Упрям. Горд и упрям. Нет, в ней не было ни любви, ни доверия к сыну Эола. И всё же… Ей не хотелось быть причиной тому, что Маэглина победила тень. И всё же… Смятение в мыслях мешало разобраться в себе. Пожалуй, ей стоит поговорить с отцом, спросить его совета – ведь он знает Ломиона несколько лучше…
Итариллэ решительно направилась во дворец. Если она не ошибается, отец сейчас должен быть в своей башне. Занят ли он… Дочь Тургона надеялась, не слишком.

Келебриндаль не ошиблась: отец был у себя. На вершине белой башни. Итариллэ и сама любила это место. Отсюда город выглядел почти игрушечным. Но в тоже время принцесса осознавала всю обманчивость этого впечатления.
Сейчас Ондолиндэ жил своей, размеренной жизнью и это как-то умиротворяло. Дарило ощущение какой-то защищенности.
Во время своего пути наверх Идриль вновь и вновь вспоминала свой разговор с Ломионом, но так и не смогла привести в порядок мысли и чувства. А это было необходимо. Ведь эльдэ чувствовала, что этот разговор важен. Но в то же время осознавала, что не лукавила в нем: их союз невозможен. А уж перемена в Маэглине её просто напугала. Он как-то странно, почти зловеще изменился. Нет, спросить совета у отца необходимо. А вот и верхняя площадка. Кресло у перил.
Король смотрел на город, и, чтобы привлечь его внимание Идриль тихонько позвала:
- Отец… Ты не слишком занят? Мне… Нужно поговорить с тобой.
С одной стороны ей не хотелось отвлекать его от дел - Тургон никогда не отказал бы ей - а с другой, что-то подсказывало эльдэ, что поговорить нужно было именно сейчас
Итариллэ, не совсем справляясь с некоторым смятением, немного нервно пригладила разметавшиеся от быстрого шага волосы.

Грусть в глазах отца. Навеки свившая гнездо в его груди после перехода через Вздыбленные Льды. Грусть и неизбывная печаль. Та же. Что и у неё. Мама… Но они должны быть сильными, должны быть рядом, чтобы мама могла ими гордиться. Итариллэ легонько коснулась сознания короля:
Нет, отец, не нужно грустить… Солнце светит. И мы живы. Мы вместе…
Вместе… Семья. Брат. Маэглин. Признание и причина разговора. Эльдэ собралась с мыслями и несколько неуверенно начала:
- Отец, сегодня… Точнее несколько минут назад я говорила с Ломионом. Он сделал мне предложение… Он зовет меня замуж, но…
Как объяснить то, что ей самой сложно было осознать и до сих пор невозможно правильно облечь в слова? Как объяснить это невнятное чувство тревоги, описать эту призрачную тень? Ведь нельзя же назвать это злом, тьмой, проклятием? Пойти за доводами разума и все объяснить логикой и законами? Или нужно пойти от чувств? Рассказать о своем недоверии. Но нет ничего, что бы подтвердило её слова. Это только её смутное ощущение, не более.
- Но я не люблю его. Для меня он брат, не больше. – Идриль немного замялась, нервно теребя рукав зеленого платья, - И… я не считаю его до конца искренними.