По просьбам "страждущих" начнем со старейшего.

Выхода нет
Маленькая повесть о последних днях отряда Балина, сына Фундина, Государя Мории.

«Вчера, десятого ноября, пал Балин, Государь Мории. Он вышел один в долину полюбоваться Зеркальным, и был застрелен затаившимся в скалах орком. Убийцу мы уничтожили, но… в великом множестве… с востока, вверх по Сребростуйной… укрепились в воротах… удержать долго, если не…  ужас…»

Фрар, Лони, Нали. Еще с десяток гномов, с которыми я не так сильно сдружился, но которые, без сомнения, одни из самых достойных представителей нашего народа. Я – Капитан Стражи, Ори, сын Брори, сына Броина. Сородичи выбрали меня старшим над ними после того, как Государь Балин погиб. И сейчас мы стоим в Первом Чертоге Северного Крыла Кхазад-Дума, в ожидании. Впереди нас – огромный арочный проем Восточных Ворот, который даже отсюда виден. За ним – темнеющее небо, начинающие высыпать звезды... и нарастающий орочий гомон. Они все-таки идут.
Прав Тили, напрасно мы пришли сюда в столь малом количестве. Трое суток прошло с тех пор, как орки выбили нас из караульного помещения и отбросили в Двадцать Первый Зал. Сутки, как мы вернули себе Первый Чертог. Мы хотели прорваться к  воротам и выбить орков из Мории. Потом вновь укрепиться в караульном, подождать прихода других гномов, с припасами, и всем вместе уже прорываться наружу, прочь из Мории. Нам здесь не удержаться. Государь, я уверен, понял бы нас. Мы хотели… И не смогли. Вместо этого мы еле сдерживаем натиск врагов, которого с каждым часом все больше.
Рев приближается. Они уже здесь.

***

Не удержали. Пришлось отступить за Мост и далее. Мы вновь оказались в Двадцать Первом Зале. Фрар, Лони и Нали  погибли, прикрывая наше отступление. Они втроем встали живым щитом у самого Моста и не пускали орков дальше. Я видел, как Лони столкнул троих в пропасть, прежде чем поворот скрыл от наших глаз эту битву. Уверен, что Нали и Фрар не отставали, они славные гномы. Но ладно орки.. Что за огромная тень предстала нашим глазам? От одного вида непроглядной мглы там, где только что мерцали далекие звезды, у меня руки заходили ходуном, а ведь я гном не из трусливых! Да и другие... Ужас был написан на их лицах слишком явно. Наверное, я в тот момент ничем не отличался от них…

***

«Нам не спастись! Они захватили Мост и Второй Чертог. Там сложили головы Фрар, Лони и Нали. …пять дней, как ушли… долина затоплена, вода подступила к Западным Воротам. Страж Озера схватил Оина. Нам не спастись! Конец неминуем!.. недра грохочут…»

Орки, похоже, решили дать нам передышку… С чего бы? Конечно, передышка нам не помешала, но... что-то не так… Среди орков точно есть кто-то более могущественный и более разумный… Быть может, тот мрак, та тень, что мы видели в Первом Чертоге?
Как бы то ни было, нам нужно выбираться. Теперь - тем более. Едва мы вернулись в Двадцать Первый Зал, я отправил двоих гномов разведать о делах у Западных Ворот. Раз уж на восток нам путь заказан…

Пять дней разведчики не возвращались. Пять дней орки не особо беспокоили нас. Две-три мелкие стычки, в которых мы не потеряли никого, можно не брать в расчет. И вот теперь вернулся Флои. Один. Он рассказал печальные вести – озеро разлилось до самых Ворот, Страж унес жизнь Оина… На Запад нам тоже не пройти. Нет выхода… И снова Тили прав – нас постигнет участь Балина. В Двадцать Первом нам орков не сдержать…

Это отличная идея. Укрепиться в Летописном Чертоге, чтобы держать здесь последнюю оборону. Мы будем стоять до последнего. Да, мы все поляжем здесь, это все понимают, но ни у кого на лицах нет ни толики отчаяния. Лишь решимость – погибнуть в бою, унеся с собою как можно больше вражеских жизней. Я сделал последнюю запись в Книге Похода. Теперь осталось только ждать… И судя по вновь нарастающему гомону, ждать придется недолго.

«Они близко…»
Я был прав. Недолго мы ждали. Я едва успел коряво вывести два слова в Книге, отбросить перо и с хватиться за топор, как орки заполонили коридор у входа. Славная битва…
Пал Флои… Тили… Пали Наин, Фрор, Нарви… Пали все… И только я по какой-то злой случайности все еще размахиваю топором. В ожидании смерти невольно начинаешь считать убитых врагов – а сколько успею зарубить, прежде чем зарубят меня? Ну что же… Во всяком случае, кто-нибудь через много лет найдет Книгу Похода… Кто-нибудь прочтет о печальной судьбе Государя… И нас не забудут…

все еще Будни Следопыта

По меркам Луми-Ваки я еще в 15 стал совершеннолетним, но у дунэдайн было другое мнение. Лишь в двадцать один год я получил свой настоящий боевой меч, и лишь тогда меня отпустили путешествовать одного. К этому времени вестрон стал мне практически вторым родным языком, так что беспокоится о том, что кто-то не поймет моей речи, смысла не было. Я покинул Эстельдин. Один на один с огромным миром. Этот мир манил меня неизвестностью, звал открывать свои тайны. Я долго путешествовал. Побывал в Фородвайте на севере, и в Анфаласе на юге, доходил до Форлиндона на западе и реки Карнен на востоке. Но нигде мне не было так хорошо, как в Форохеле. Как бы ни были интересны чужие страны, они все равно были чужими. А на берегах ледяного залива я чувствовал себя по-настоящему дома.
Я разменял пятый десяток, когда вновь вернулся на землю моих предков. Не сказать, чтобы она очень уж изменилась, ровно как нельзя сказать этого про отношение ко мне со стороны ее жителей. Луми-Ваки никогда не доверяли чужакам, даже тем, что некогда жили среди них, а после покинули на долгий срок. Я почти сорок лет не был дома - неудивительно, что они восприняли меня как этейли-виэрас. Прежний вождь к тому моменту давно умер, но его сын меня вспомнил, назвав Угольком, как прежде. Он и разрешил мне жить в Сури-Кила. Он же просветил насчет судьбы моей матери после нашего с отцом ухода. Что именно с ней произошло, я записывать не стану - это касается только меня, это знание теперь мое и только мое, и никто более не узнает об этом. Скажу лишь, что она ушла в мир духов, юрту нашу лоссоты разобрали и поделили утварь меж собой.
Свою новую юрту я поставил на окраине поселения, подальше от моря. Снова стал ходить на охоту. Поначалу один, позже с другими охотниками. Мое мастерство владения луком сослужило мне добрую службу, и охотники признали меня своим, а следом за ними и прочие лоссоты стали относится ко мне менее подозрительно. Это было приятно, но куда приятнее был другой факт. Я стал полноправным членом общины, и теперь имел возможность жениться на женщине моего народа.
И я женился. Мою жену звали Мира. Юрта ее семьи стояла ближе к центру поселения, но мы с ней часто виделись - шкуры животных, добытых на охоте, я относил её отцу, ибо тот лучше всех выделывал их, делал пригодными для использования в других ремеслах. Мира же в основном работала иглой. Она в равной мере шила прекрасную, теплую, крепкую одежду и вышивала циновки, могла залатать любую потертость в любой юрте, поставить заплату куда угодно так, что ее никто бы не заметил. Красивая женщина, она восхитительно готовила мясо и рыбу, и всякий раз по разному. Я мог часами сидеть, наблюдая за тем, как она работает. Именно Мира научила меня первым навыкам шитья и кройки, она же научила всем кулинарным рецептам Луми-Ваки, какие я знаю. И оттого я еще сильнее любил свою жену, и мы были счастливы. Чудный сон, ставший реальностью. Жаль, что сны становятся кошмарами в момент, когда ты меньше всего этого ждешь.
В ту пору гаураданы вновь начали поднимать голову. "Суси-ваки", как говорят лоссоты. "Волчий народ". Воистину так. Они не знают жалости к тем, кто не согласен с ними. Они беспрекословно подчиняются своим вождям и шаманам. Они носят шкуры волков как плащи. Они используют волчьи когти в ближнем бою. Они часто даже двигаются как волки, на всех четырех конечностях. А то и воют. Дикий народ с дикими законами и нравами, гаураданы время от времени наведывались в охотничьи угодья лоссотов, расставляя там свои тотемы - "закрепляли свои права на эту землю", как они же сами и говорят. Их раз за разом загоняли обратно в снежные холмы и пещеры, из которых они приходили. И они раз за разом возвращались. "Так было всегда", - утверждают старейшины, а я склонен им верить. Луми-Ваки с гаураданами всегда враждовали. Особенно, когда последние осмелели настолько, что начали устраивать налеты на охраняемые посты неподалеку от рыбацких угодий.
Я помню тот день, ясно и четко, словно он был вчера. Я тогда по обыкновению ушел на охоту вместе с другими лоссотами, Мира же третьего дня отправилась навестить своего брата, что был на посту, вдалеке от дома. Я с легким сердцем отпустил ее. Хотя, она никогда не спрашивала, как ей поступать... Просто уходила, если хотела пойти. Она делала так множество раз, и у меня даже мысли не было, что может что-то случиться.
Все субъективно. Ты всегда считаешь, что с тобой не может ничего произойти, что твой мир устойчив и будет существовать всегда. Большая ошибка. Пусть до Второго Хора еще далеко, но рано или поздно каждый переживает свой Дагор Дагоррат. Только масштабы и рознятся.
Я не ожидал увидеть на пороге нашей юрты Сарена. И уж тем более я не ожидал увидеть его подавленным и исполненным скорби. Едва он откинул полог, ветер ворвался в помещение, поколебав пламя костра. Непонятное чувство тревоги охватило меня внезапно - так убийца выскакивает из-за угла, подставляя нож к самому горлу. Всего два слова - и мир рушится у тебя на глазах. Я не хотел верить. Но двое охотников позади Сарена держали тяжелый тюк размером с человека. Дальнейшие объяснения мне в тот момент были не нужны. Я плохо помню свою реакцию. Быть может я плакал, быть может кричал, а быть может и угрожал кому-нибудь - не знаю. Помню только, что Миру это не вернуло, как не вернуло и еще нерожденного ребенка. Душевная боль всегда внезапна. В отличие от боли физической, к ней нельзя подготовиться или привыкнуть, она накрывает с головой, и далеко не каждый может от нее оправиться. А любовь и боль всегда ходят вместе. Правда, последняя иногда задерживается, внушая нам иллюзию спокойствия и блаженства, дабы с садисткой улыбкой на лице ударить ещё больнее, ударить в самое сердце. И боль нельзя стереть, её можно лишь закрасить чем-нибудь более ярким. Или просто замазать серыми красками.
После обряда погребения я недолго задержался в Сури-Кила. Отправился на юг, обратно в Эстельдин. Погрузился в жизнь следопыта. Отточил навык работы с иглой и нитью. Выучил множество рецептов самых различных явств. Время от времени помогал фермерам Северного Нагорья, научился жить землей, чувствовать её. Мотыга, кастрюля и игла надолго стали моими главными товарищами, покуда мне не пришлось снова брать в руки лук. Из Ангмара поползли орки, и я не упускал случая навязаться в группу по их уничтожению. А после пришел приказ от Арагорна - выдвинуться к границам Шира. Защищать край полуросликов. Туда же отправился и я.
Мой пост был на границе Забрендии, неподалеку от Брендивинского Моста. Шир - чудесный край. Глядя на его жителей, на их беззаботность относительно остального мира невольно порою жалеешь, что сам не родился хоббитом. Но раз уж не родился - изволь защищать малый народец. И защищать было от кого.
Черные Всадники. Их визит в Забрендию заставил меня направиться прямиком к Бродяжнику. По счастью, он был тогда в Бри. После краткого разговора, я направился в Вековечный Лес, навестить Тома Бомбадила, узнать, не видел ли он чего.
Том Бомбадил - удивительный человек. Впрочем, человек ли? Сомневаюсь... Есть в нем какая-то сила, что его природа слушается.. Даже немного боязно. Как бы то ни было, он указал, в каком направлении мне стоит продолжать свои поиски. Поблагодарив Хозяина Леса, я направил стопы к Отронгроду.
В Великий Могильник просто так-то соваться - дело неблагодарное, а уж за ради слежки не за кем-нибудь, а за Королем-Колдуном... Но деваться было некуда. Пришлось лезть под землю. Я не знал тогда, откуда на моем пути появились гномы, но движение к цели заставило меня пройти по их бездыханным телам. Короля-Колдуна я так и не нашел, хотя готов поклясться, что слышал его шипящий голос! Зато я нашел Самброга. Схватка с ним кончилась бы для меня куда печальнее, кабы на помощь не подоспел Бомбадил. Я отделался потерей правого глаза и двумя шрамами. Ерунда, учитывая обстоятельства. Впрочем, Самброг в свое время поплатился за оставленные мне отметины. Его шлем и посейчас висит над столом в одной из комнат моего дома.
Для следопыта потерять глаз - большая беда. Тем паче, если глаз прицельный. Немало времени прошло до тех пор, пока я вновь начал стрелять с былой меткостью. А отказываться от военного ремесла я не собирался. Этот поход в Отронгрод ясно дал понять, что в мире что-то неладно. Ну еще бы. Разбойники досаждают мирным жителям Бри, Примостье атаковано орками, руины Форноста вновь заняты врагом... Куда уж неладней. И быть сторонним наблюдателем? Ну нет, увольте, это без нас. Как бы то ни было, а эти земли стали моей второй родиной, на этих землях живет множество по-своему дорогих мне людей, и отдавать их на растерзание оркам я не желал, и до сих пор не желаю. И едва-едва я встал на ноги, как они уже вновь несли меня по дороге, навстречу неизвестности.

и это тоже

Пробыв в Примостье еще некоторое время, я продолжил путь на Север. Тихоступы покинули городишко раньше меня, так что по Зеленому Тракту и через Королевские Пустоши я шагал в одиночестве. Когда я последний раз ступал по этим землям, они были много спокойнее. И зверье не было столь агрессивным, и орки не разгуливали, где им вздумается. Не говоря уже о Крепкохватах. Будучи еще неспособным к дальним походам и находясь на постое в «Гарцующем Пони» после своей схватки с Самброгом, я старался не упускать ни одной новости, что приносили путники из разных краев. От гномов-торговцев я слышал о падении одного из древних гномьих родов, но никогда не задумывался о том, чем может обернуться это предательство. Вот и на тот момент, держа путь в Эстельдин, я не думал, что невдалеке от Ортрикара может быть опаснее, чем обычно. Но об этом позже.
Скрытое поселение дунэдайн встретило меня неожиданной суматохой. Следопыты точили оружие, тренировались в обращении с ним... Готовились к битвам. И вскоре стало ясно, с кем они собрались сражаться. Помимо небольшого лагеря орков к юго-западу от Эстельдина, вражьи твари прочно обосновались в Нан Ватрене и Дол Динене. Разведчики и смельчаки-добровольцы в один голос утверждали – это не что иное, как подготовка к большому вторжению. Уже осадные машины говорили об этом, и выкраденные у орков приказы только подтверждали опасения дунэдайн – враги искали Эстельдин. Восточный Нан Амлуг контролировался горцами Ангмара. И тут и там рыскали варги в поисках неосторожных путников. Кое-где видели и паучье племя. Война все-таки пришла в Эриадор.
Я сделал единственное, что мог на тот момент – отправился прямиком к Хальбараду за распоряжениями. Давний товарищ, он не сразу узнал меня. Я этому и не удивился. Отметины на лице немало изменили мой облик, вдобавок к чему я начал собирать волосы в подобие хвоста вместо свободно падающих на плечи прядей, привычных мне ранее. Но как бы то ни было, Хальбарад нашел мне дело.
Один из отрядов, отправленных на разведку в Дол Динен, не вернулся в назначенный срок. Я должен был найти его или что-нибудь, проливающее свет на его судьбу. Перед уходом я решил заглянуть к хорошему другу Фладдану. Он был портным, но в отличие от меня предпочел помогать своему народу иглой, а не оружием. У Фладдана всегда можно было разжиться необходимыми для шитья принадлежностями. Я нашел его в ремесленном зале. Дружеский разговор был кратким - я хотел как можно скорее взяться за порученное мне Хальбарадом дело, но была одна вещь, которую я хотел сделать прежде, чем уйду. Потому, одолжив у Фладдана необходимый мне кусок ткани, я на скороую руку сшил себе хорошую повязку на глаз. Старая грязная тряпка, которую нужно было поправлять каждые пять минут, была крайне неудобной. Особенно в бою, в чем я убедился во время вылазки у Примостья. Воин должен чувствовать себя комфортно в боевом облачении, а иначе он из воина превращается в подушку для вражьих булавок. Мне очень повезло, что я не стал таковой.
Разобравшись с обмундировкой, я собрался выйти на просторы Восточного Нан Амлуга, как меня окликнула Фаронвен. Я знал её, хотя мы и не были знакомы лично.
- Не ты ли отправляешься сейчас на восток? – спросила женщина. – Не мог бы ты по пути, если представится возможность, забрать запасы из нескольких наших тайников? Я боюсь, что враги могут найти их и использовать в войне против нас.
- Какие именно тайники? – соглашаясь, интересовался я.
- Наши. Мы запасали кое-что на случай...
- Я знаю, о чем ты, - вышло немного грубо, но мне было не до этикета. – Я к тому, что тайников по Нан Амлугу великое множество. Более конкретно, какие из них мне нужно опустошить?
Фаронвен понимающе кивнула и протянула мне кусок карты Северного Нагорья:
- Они отмечены здесь. Я думаю, тебе не составит труда распознать их.
- Я принесу запасы. Но это будет не скоро – у меня есть и другое дело.
- А скоро и не надо. Главное, чтобы они не достались врагу. Как твое имя?
- Халладан Старк.
- Что ж, я буду ждать твоего возвращения, Халладан. Да помогут тебе Валар.
Я молча попрощался с женщиной, и покинул, наконец, Эстельдин.
Городок следопытов находится меж холмов, скрытый от чужих глаз, но стоит с этих холмов спуститься – вокруг пустая земля, лишь кое-где небольшими группами растут деревья. Я перемещался от одной такой группы к другой, стараясь не попадаться на глаза варгам, что бродили не так уж далеко от холмов. Немалую роль в моей маскировке сыграли и пасущиеся здесь же туры. Это мирные создания, не нападающие на человека, если человек не нападает на них. Лишь вожаки стад бывают агрессивными, да и то если попасться им на глаза. Остальные же туры позволяют ходить у самого их носа. Скорее всего, они просто не обращают на людей внимания. И благодаря этому я добрался до очередной группы деревьев, растущей у подножия холмов. Там был разбит лагерь, и человек в одеждах следопыта сидел, прислонившись к дереву. Когда я попытался подойти еще ближе, следопыт открыл глаза.
- Нет, не подходи! – он, вероятно, хотел громко предупредить меня, но голос его звучал приглушенно. Человек явно был ранен. Не слушая его, я все же подошел на несколько шагов, чтобы узнать, чем могу помочь бедняге, и тогда мне на глаза попались другие следопыты. Три человека. Все были в крови. И они были мертвы.
- Не подходи! – попытался вновь отговорить меня выживший, но я упрямо продолжал двигаться.
- Кто это сделал? – спросил я, присев возле раненого. – Как давно?
Ответа я не услышал, ибо сверху, с холмов, раздался смех и топот шагов. Я поднял голову и не поверил собственным глазам. Существа, вдвое выше самого высокого человека, спускались по склону. Их было трое, и у всех в руках были огромные дубины.
- Это ловушка, - прохрипел еще живой следопыт. – Беги!
Но я не мог бросить его в беде. Я отбежал лишь на несколько шагов, спрятавшись за деревьями прежде, чем эти великаны оказались способны заметить мой маневр.
- Я же говорил, что кто-нибудь еще обязательно придет, - прогремел голос того существа, что носил на плечах рога тура, когда вся троица спустилась к лагерю.
- И где же он, тот коротышка, что пришел?
- Убежал! Впредь враги будут бежать, видя нашу силу! Никто нас не остановит!
Я рискнул выглянуть из своего укрытия, чтобы знать, с кем имею дело. Существа выглядели необычно, и не только из-за своего роста. Они были сутулы, их руки свисали до колен. Голова казалась слишком маленькой для их тел, и большие глаза только усугубляли нелепость их общего вида.
Я взял в руки лук и потянулся за стрелой. Долгие тренировки позволяли мне выпустить две оперенных смерти за очень короткий промежуток времени, но на это требовалась некоторая подготовка. Прицеливание занимало больше времени, чем выстрелы. Попутно вслушиваясь в хвастливые разговоры своих противников, я думал, которых лучше обезвредить сначала. Тот, что носил рога тура, казался более опасным, и мой выбор пал на него сразу, но кто будет вторым? Держа другую стрелу в зубах, я вновь выглянул из-за своего укрытия, уже натягивая тетиву. У рогатого и еще одного дубины были с железными обручами, и из этих обручей торчали шипы. Если придется драться в ближнем бою, то лучше избегать этих шипов. Значит, дубина-без-шипов остается на потом.
Тетива запела, первая стрела угодила рогатому в глаз, и он упал замертво, издав дикий крик боли. Пока оставшиеся двое оглядывались, ища меня, вторая стрела поразила следующего противника в правое плечо. Великан выпустил свое оружие и тоже рухнул на землю, вопя и зажимая место ранения другой рукой. Оставался только один, и он уже направлялся в мою сторону. Глаза его горели злобой, и дубина уже была занесена для удара. Я выдернул из колчана новую стрелу, но прицеливаться времени не оставалась. Дубина неумолимо опускалась мне на голову, и лучшее, что я мог – оббежать вокруг дерева. Это спасло мне жизнь и подарило немного времени для выстрела. Некогда было думать, куда стрелять. Едва натянув тетиву до предела, я отпустил её. Стрела угодила развернувшемуся врагу в живот. Тот упал на колени, пытаясь испепелить меня взглядом, но боль не позволяла ему подняться и сделать со мной все то, о чем он думал. Перебросив лук в левую руку, я выхватил меч и вонзил его в грудь противника, повернул и тут же выдернул. Как раз вовремя, чтобы не оставить его под тяжелой мертвой тушей.
Раненый в плечо великан, увидев это, разразился ругательствами, и попытался было встать, но я успел подбежать к нему раньше, с твердым намерением перерезать глотку. Что я и сделал. Бой был окончен.
Я вновь присел возле раненого следопыта, отложив оружие в сторону.
- Ты как? Рана серьезная?
- Не особо. Жить буду, но сам добраться до Эстельдина не в состоянии.
- Дай-ка взглянуть, - я отвел руку следопыта, что он прижимал к боку. И ничего не увидел. – Крови нет.
- Конечно, нет. Тот, что с дубиной без шипов, хорошо приложил мне ею в бок. Сломал руку и несколько ребер, наверное, не больше. Дышать тяжело, но возможно. Другим меньше повезло... – он кивнул на тела следопытов. – Эрхену больше других досталось. Он один успел сообразить, что происходит, и схватиться за меч, но ему тут же размозжили голову..
- Погоди-ка... – я поднялся. Смутная тревога зашевелилась где-то в глубинах души. – Эрхен? Эрхен Алатамирион?
- Да, он.
Я бросился осматривать мертвых следопытов. Одному шипы раздробили грудь, другому перебили спину, у третьего от лица осталось только одно название. Застывшая кровавая маска боли, левая сторона головы скорее напоминает останки умертвий, что бродят в брийских Могильниках. Именно в это лицо я всматривался, пытаясь уверить себя, что это не он. Это не мог быть отец. Отец бы не умер так глупо. Не должен был. Но чем больше я смотрел, тем больше находил знакомые черты лица. Разве что несколько морщин появилось, да от былой угольной черноты волос не осталось и следа. Но это был он. Эрхен Алатамирион. Торни.
Я погрузился в состояние полнейшего безвременья. Мысли путались, и я мало помню, что делал. Из этого состояния меня вырвал голос:
- Ты знал его?
Придя в себя, я обнаружил, что сижу, прислонившись к дереву, и разглядываю кроны. Тряхнув головой, пытаясь таким образом отогнать мрачное настроение, я переспросил:
- М? Ты что-то сказал?
- Я спросил: ты знал его?
- Да. Эрхен Алатамирион. Он мой отец.
- Да ну? – следопыт недоверчиво прищурил глаз. – Сын Эрхена должен быть на границах Шира.
- Я и был там до недавнего времени, - вздохнул я, поднимаясь. Нельзя было оставлять тела павших дунэдайн на растерзание диким зверям. Порывшись в своей котомке, я нашел там небольшой совок. Такими обычно работают на грядках, но это лучше, чем ковырять землю мечом и кинжалом.
- Выходит, ты - Фородрэн? Тебя не узнать, приятель.
Меня удивило это обращение. Я оглянулся на человека, пытаясь вспомнить его.
- Барадир. Ты тоже малость изменился.
- Не так сильно как ты, Фородрэн. Мои глаза на месте.
Я горько усмехнулся:
- Давно меня не называли этим именем.
- Бывал бы в Эстельдине или на Тиннудире почаще, - пожал плечами Барадир. – Давно ли ты оставил свой пост у Забрендии?
- С тех пор, как потерял глаз. Извини, Барадир, мне нужно сделать одно дело. Я буду тебе благодарен, если ты посидишь тут на карауле и предупредишь меня, если что, - я вновь порылся в котомке, выудил оттуда флягу и протянул её давнему знакомому. – Вот, держи. Там медовуха. Должна помочь тебе приглушить боль.
Барадир взял флягу и почти сразу отпил.
- Хороша.
- Другой и не держим. Постарайся не выпить все сразу.
- А ты куда?
- Хоронить мертвых.
Оставив все свое снаряжение на попечительство Барадира, я начал копать могилу в нескольких метрах от лагеря, у подножия холмов. Дождь, что прошел днем ранее, увлажнил почву, и копать было довольно легко даже огородным инструментом. Работал в тишине, изредка нарушаемой шумным дыханием туров и щебетом какой-нибудь пичуги. Я провозился до позднего вечера. Солнце почти коснулось горизонта, когда я перенес тела и забросал их землей. Невдалеке нашелся валун, который я перекатил к изголовью и поставил на узкий бок. Когда-нибудь у отца будет надгробие получше, но в полевых условиях выбирать не из чего. У него есть могила. У него и у его двоих товарищей. У многих нет и такой. Сколько дунэдайн сгинули безвестно в лесах? Взять хотя бы Араторна, предыдущего вождя. Он со своим отрядом попался в лапы троллей, а те навряд снизошли до любезности похоронить их.
Именно так я сказал Барадиру, когда тот намекнул, что было бы лучше забрать тела в Эстельдин.
- Как ты себе это представляешь? Троих да еще тебя в придачу я не унесу. А оставить тебя здесь сторожить на ночь? Брось, Барадир, ты и сам знаешь, что противостоять даже самому немощному варгу ты не можешь. Даже оставь я тебя здесь, по возвращении с подкреплением мы бы нашли вместо трех мертвых – четверых.
- Может и так, - все еще сомневаясь, ответил следопыт.
- Я сделал, что мог. Кто может, пусть сделает лучше. Дай-ка лучше флягу. Я надеюсь, что ты её не всю опустошил.
На удивление, медовухи осталось еще несколько добрых глотков. Я сделал парочку, чтобы немного усмирить бушующие чувства да восстановить силы. До того, как наступит ночь, мы должны были отойти как можно дальше от этого лагеря, забрав все, что можно унести. Свернув незамысловатую палатку и одеяла, я постарался связать их потуже, чтобы они занимали поменьше места. Оружие мертвых покоилось вместе с ними в сырой земле, потому оставались только их котомки. Вытряхнув все из них, в одну я затолкал одеяла. Сверху поместились еще с десяток сухарей, что побольше, немного солонины, пустые фляги убитых, и две оставшиеся свернутые котомки.
- Остальное придется оставить, - кивнул я. – Припасов там нет, да и чего-то особо полезного тоже. Только то, без чего вполне можно обойтись.
Барадир не стал спорить. Я помог ему подняться и опереться на моё плечо. Мы прошли только полпути до Эстельдина, когда сумерки взяли, наконец, своё. Ночь опустилась на землю, и двигаться дальше было сложно. Да и не по силам. Один я бы еще может и дошел, но с Барадиром – нет. Решили устраиваться на ночлег. Костра разводить не стали. В ночи даже самый маленьких огонь способен привлечь ненужное внимание. Ели то, что оставалось у нас в котомках да запивали всё той же медовухой. За этим ужином я и завел новый разговор.
- Как же это вас угораздило-то попасться тем великанам?
- Ты про йорткин?
- Кого-кого?
- Йорткин. «Те великаны». Они несколько лет живут в северной части этих холмов.
- Никогда не слышал.
- Меньше бродил бы по своим Форохелям, слышал бы.
- Вот Форохель не трогай, - я отложил флягу. Любой намек на отсутствие почтения к земле моих предков я всегда воспринимал в штыки. Да и посейчас воспринимаю. – Не тебе судить о нём. Разве ты этого не усвоил?
- Я всегда был непослушным учеником, - усмехнулся было Барадир, но боль в груди заставила его замолчать.
Давно, когда я еще только учился быть следопытом, мы с Барадиром были не в лучших отношениях. Мы c ним примерно одного возраста, у обоих был горячий характер, и наши словесные перепалки нередко переходили в махание кулаками. Чаще всего это кончалось тем, что старшие нас разнимали. Как-то в один из многочисленных дней Барадир предложил мне поставить точку в наших разногласиях. Найдя место, где никто не мог бы нас увидеть и помешать нам, мы вновь сошлись в драке. Поколотили друг друга изрядно, оба едва могли устоять на ногах. До дома тащились чуть не в обнимку. Он поддерживал меня, я – его, и только из-за этого мы не упали на полдороги. После того даже как-то уважать друг друга стали, драки меж нами прекратились, хотя острых слов с обеих сторон было сказано еще не мало.
- Мы возвращались из Дол Динена, - немного придя в себя, рассказывал Барадир. – Ходили туда на разведку. Заодно должны были посеять некоторую панику среди орков. Это-то нам удалось, и возвращение не сулило ничего плохого. Где мы разбили лагерь на последний перед Эстельдином ночлег, ты видел. Собрались уже было завернуться в одеяла и отойти ко сну, когда к нам подошли йорткин. Те самые, которых ты убил. Дунэдайн с «сыновьями земли» не во вражде, во всяком случае, с теми, что живут к северу. Краем уха я слышал, что меж йорткин произошел какой-то раскол, и часть из них перешла под власть Ангмара, но тогда это в голову как-то не пришло. А Эрхену вот пришло. И он прямо спросил гостей об этом. Итоги ты знаешь. Я не меньше суток просидел у того дерева, пока ты не нашел меня.
Я сделал очередной глоток из фляги, пытаясь найти на небе Валакирку. Но не нашел – видимо в тот момент какая-нибудь туча её заслонила.
- Тебе нужно поспать, - сказал я давнему товарищу, все еще глядя в небо.
- А тебе разве не нужно?
- Потом отосплюсь. А сейчас покараулю. Спи.
- Как знаешь, - Барадир завозился, пытаясь лечь поудобнее. Пару минут он молчал. Но все же нарушил ночную тишину:
- Слушай, Фородрэн..
- М?
- Это ведь все не зря?
- Что не зря?
- Все эти смерти.
- Я не знаю, Барадир. Ты не хуже меня понимаешь, что война не за горами. Она – вот она, совсем рядом. Я не знаю, зря или нет, но еще немало людей попадет в её жернова. И ничего с этим не сделаешь.
Следопыт хмыкнул.
- Не хотелось бы, чтобы семьи не досчитались своих родных просто так, без причины.
Я повернулся на голос. Уже совсем стемнело, но глаза понемногу привыкали, и я смог различить очертания.
- У тебя есть семья, Барадир?
- Да. Жена, двое сыновей и дочка.
- Сколько им?
- Старший уже свою семью завел, второй сын недавно стал совершеннолетним. А дочке еще и пятнадцати нет.
- Красивая, должно быть?
- Не то слово, - даже сквозь темноту чувствовалось, что Барадир улыбается, вспоминая о своих.
- И ты сделал бы все, чтобы защитить их, верно?
- Конечно.
- Вот и остальные так же. Много людей поляжет, но все они будут горды тем, что защищают свои семьи, своих друзей, свою родину, - я усмехнулся. – Я думал, что ты должен лучше меня знать это.
Барадир ответил не сразу.
- Ты прав, Фородрэн. Я знаю это. Но та нелепая ситуация с йорткин, на которую мы попались...
- Не более чем одна из неудач. Малах ведь в свое время рассказывал нам, не так ли? О том, что мы должны быть готовы ко всему, и к неудачам в том числе.
- Да, - Барадир кивнул.
- Завтрашний день уведет нас прочь, далеко от дома, - начал я тихонько напевать. - Никто не запомнит наших имен.
- Но песни барда останутся, - закончил за меня собеседник.
- Верно. А теперь спи, Барадир. Тебе нужно набраться сил.
- Фородрэн...
- М?
- Спасибо.
- Да не за что. Спи. Потому что если ты не уснешь, клянусь Малаховым кулаком, я тебя вырублю.
Барадир засмеялся сквозь кашель, но говорить больше ничего не стал. Он и впрямь скоро уснул. А я остался наедине с ночью и собственными мыслями. Мыслями о том, что «Завтрашний день заберет все это прочь. Страх сегодняшнего дня уйдет под напором наших волшебных песен. Завтра все станет понятно. Но ты не один, так не бойся ни Тьмы, ни Холода. Потому что песни барда останутся. Они всегда остаются»***

***вольный перевод песни Blind Guardian “The Bard's Song: In the Forest”

Будни Следопыта. часть о вступлении в содружество

Судьба.  Есть ли она на самом деле? Действительно ли мы свободны в выборе своего пути? Или все же жизнь человека предопределена? Я часто задумывался над этим вопросом, особенно в те моменты, когда жизнь преподносила мне сюрпризы, не важно, приятные или не очень. Не является ли выбор иллюзией? Что если и он уже предопределен? Мы можем спасти утопающего или позволить ему пойти на дно. Вне зависимости от выбора – сами мы принимаем решения или судьба решает за нас?
Я не думал ни о чем таком, когда Майро привез меня к поселениям близ Бри, или когда его копыта стучали по брусчатке улиц Кренбриджа. Мысли мои были далеко за пределами этих земель, в Эред-Луине, в поселениях Чертогов Торина, в доме, где я не так давно обосновался. Дальний левый угол большой комнаты пустовал, и чтобы заполнить эту пустоту мне была нужна скамья. Не гномья грубая лавка и не эльфийская чересчур изящная, а самая обыкновенная человеческая скамейка, на спинку которой можно будет облокотиться. Вот почему я поехал в Кренбридж. Заказать скамью. Но я и подумать не мог, во что может превратиться обычная покупка.
С торговой площади хорошо видны близстоящие дома и убранство их дворов. Я всегда любил разглядывать, кто и как обставляет свои участки. Эта маленькая слабость числится за мною и поныне. На холме неподалеку стоял большой особняк, но слишком крутой склон не позволял разглядеть двор как следует. Любопытство не порок... Взяв Майро под уздцы, я направился вверх по дорожке к этому особняку. Двор был просторен, как и подобает строению таких размеров. В общем и целом, убранство мне нравилось, хотя каменная беседка выглядела бы куда лучше, будь она целой, но раз хозяевам нравится - не мне изменять их решения по украшению собственной земли.
- Здравствуй, - послышался голос неподалеку. Я повернул голову на звук и только сейчас заметил человека в летах, внимательно меня изучающего. - Как величать тебя, незнакомец?
- Я всегда думал, что след самому называть свое имя, прежде чем спрашивать его у других, - чуть прищурив глаз, отвечал я. К незнакомым людям я всегда относился с подозрением, особенно к тем, кто вот так внезапно появлялся и тут же, не назвавшись, задавал вопросы. Впрочем, это касается не только людей. Разве что хоббиты всегда вызывают добродушную улыбку при встрече, с прочими же я держу себя строго.
- И правда, и правда, - согласился седой. – Мое имя – Ингем.
- Халладан Старк, - чуть склонив голову в знак приветствия, молвил я. – Или Халладан Фородрэн.
- Странноватое имя для эльфа, - щуря подслеповатые глаза, продолжал назвавшийся Ингемом.
- Так я и не эльф вовсе, - усмешка непроизвольно скользнула по моему лицу.
- Неужто? – человек, видимо, был малость удивлен. – Опять глаза меня подвели, видимо. Так для чего же ты пожаловал к Дому Содружества Маэгмегил? Никак желаешь вступить в его ряды?
- Маэгмегил? – пришла моя очередь удивляться. Я много слышал об этом содружестве, один из моих друзей состоял (и по сию пору состоит) в нем. Не раз и не два я видел его участников в военных лагерях. Также я не единожды подумывал о вступлении в Маэгмегил, но какие-либо события заставляли откладывать это дело в долгий ящик. И вот теперь представилась возможность воплотить планы в жизнь. Мелькнула мысль «А не Судьба ли меня привела к этому порогу?» Если так, то стоит ли отказываться от этой возможности? Кто знает, когда еще выпадет подобный шанс.
- Да, Маэгмегил, - подтвердил Ингем и тем самым отвлек меня от мыслей. – Так что? К нам путь держишь или нет?
После полуминутного разглядывания фасада, я уверенно кивнул:
- Да. К вам.
- Ну так пройдем в дом, коли к нам, - улыбнулся старец.
- Я скоро, друг мой, - погладив Морно по шее, я отпустил его. Верный конь сделал несколько шагов следом за мной и остановился лишь когда я отрицательно покачал головой: «Нельзя. Жди»

Мы пересекали двор, а Ингем все спрашивал.
- Похоже, ты страж, да? – старик кивнул на арбалет у меня за спиной. Я тихо усмехнулся в ответ:
- А похож? Нет, почтенный Ингем, какой же из меня страж. Я и щит-то в руках держать толком не умею, - я покачал головой. – Многие сказали бы, что я охотник, хотя это и не совсем так. Я из следопытов.
- Да ну? – мой проводник открыл дверь и ступил по крышу, жестом приглашая меня сделать то же самое. Я вошел в дом, мельком оглядев небольшую комнату, в которой оказался.
- Поведай что-нибудь из своего прошлого, - шаря по книжным полкам, что стояли почти напротив двери,  и совсем не глядя на меня, попросил седой. – Только не торопись, мне кое-что записать надо будет… Ага, нашел.
В руке Ингем держал чистый лист пергамента, наложенный на какую-то книгу – не иначе, чтобы удобнее писать было – другой же рукой потянулся к чернильнице. Наблюдая за его приготовлениями, я размышлял о том, что стоило рассказывать этому немного странному, на мой взгляд, человеку. Впрочем, все мы немного со странностями, не так ли?
- Сложно выделить что-то из череды дней, оставленных позади, - пожал плечами я, поправив вечно падающую прядь. - Если ты спросишь о том, где я вырос, то в ответ я назову короткое слово "Форохель". Если тебе интересны мои родители, то я скажу, что отец был Следопытом Севера, а мать - из Луми-Ваки, тех людей, кого вы, южане, называете лоссотами. Хочешь знать больше... Придется задавать больше вопросов, ибо я не знаю, что тебе будет интересно, а что нет.
- Форохель, да? – водя пером по бумаге, переспросил старец. – Это не тот ли край, откуда в последнее время так много гаураданов вышло на просторы Эвендима? – он на миг оторвался от письма и устремил на меня свой взор. - И не один ли ты из них?
- Почтенный Ингем! – вспылил я, совсем не задумываясь, откуда этот старик знает про возросшую активность давних врагов моего народа. – Я тебе не какой-нибудь урккийя с юга! Я сын Луми-Ваки, и я всегда бил и буду бить проклятых всеми богами Суси-Ваки, куда бы они ни вылезли из своих пещер! И подобными вопросами ты оскорбляешь меня.
- Ладно, ладно, успокойся, сынок, - примирительно молвил Ингем. – Я всего лишь хотел проверить.
- Просто будь внимательнее в следующий раз, - ответил я, немного поостыв. – Для Луми-Ваки нет сильнейшего оскорбления, чем причислить его к Волчьему Народу, - пришлось пару раз глубоко вдохнуть полной грудью, чтобы гнев совсем ушел. Но неприятный осадок все же остался. – Я не держу на тебя зла, Ингем. Просто будь внимательнее. Есть еще что-нибудь, что ты хотел бы знать?
- Да. Я заметил несколько иголок на твоей куртке. Никак ты портняжному ремеслу учишься?
Я вновь удивился. Этот старик, не отличающий человека от эльфа, сумел разглядеть такие мелочи на моей одежде. Я и правда ношу пару швейных игл, воткнутых в ткань моей куртки так, чтобы избежать риска уколоться. Да и катушка ниток у меня в кармане всегда лежит – кто знает, когда и в каких условиях придется латать новые дыры?
- Ты об этом? Это просто привычка, приобретенная за годы странствий. Но работаю я этими иглами не хуже любого мастера. Впрочем, если нужно что-нибудь вырастить, сварить, испечь, зажарить – и это всегда пожалуйста. Йомены это могут.
- Понятно, - перо вновь забегало, выводя что-то на бумаге. – Что же, Халладан Старк... Сейчас Эрухира Верена нет в Землях Бри, но как только он прибудет – я передам ему о твоем желании присоединиться к Маэгмегил, а уж он даст свой ответ. Но ты заглядывай к нам - глядишь, кто-нибудь из Содружества оставит для тебя какие-нибудь вопросы.
- Хорошо, Ингем, - коротко кивнул я. И, уже прощаясь, вновь склонил голову, приложив руку к груди. – Пусть радость и тепло не покидают твой дом.
- До встречи.
Выйдя со двора, я свистом подозвал Морно. Конь тут же прибежал и ткнулся мордой мне в плечо.
- Ну, ну, не так уж и долго меня не было, - улыбаясь и гладя его, говорил я. – Неужто так соскучился?
Ответом было лишь фырчанье. Все еще улыбаясь, я взобрался в седло и направил Майро к воротам поселения. Уже по дороге в Бри я вновь задумался о Судьбе и Выборе. Поехал-то я по делам, а получилось так, что выполнил давно зреющую идею о просьбе принять меня в содружество Маэгмегил. Ну разве не судьбоносная поездка? Размышляя еще некоторое время, я решил, что Судьба все же есть, и пусть в жизни не все предопределено, какие-то моменты все равно должны произойти. Эти моменты – как перевалочные лагеря. Они есть, и никуда от них не деться. Вот только придти к ним можно разными дорогами.

Будни следопыта
«Луковый суп»

Неделя, судя по всему, выдалась трудной. Труднее, чем обычно. Плохо помню, как добирался до дома после штурма Барад-Гулдура. Наверное, из-за ранения память малость притупилась – Морскор, тварь такая, едва не отхватил мне руку. И наверняка сделал бы это, не будь на мне кольчуги. Да и она пострадала изрядно - кольца погнулись так, что Хорнвори лишь головой покачал на мою просьбу найти мастера, способного это исправить. Но все же забрал, и через три дня принес мне её обратно – целехонькую, починенную и подлатанную еще в паре мест. Наверное, я никогда не перестану удивляться количеству полезных знакомств этого гнома. О чем ни спросишь – на все один ответ: «Поглядим, что можно сделать». И, как правило, делает. Славный гном, что еще сказать.
После возвращения я пару дней провалялся дома без дела. Рукой не то что меч держать не мог, её поднять было сложно. Но целебные припарки да мази у меня всегда в сундуке были – они и помогли мне встать на ноги. Так что спустя те самые два дня я успешно орудовал иглой, а еще через несколько дней, аккурат получив назад свою кольчугу, и вовсе отправился прочь из дома. Держал путь на восток. Кое-кто из приятелей жаловался в письме, что я совсем про них забыл, вот я и поехал их навестить. Заодно и обещанные кожаные ремни привезти.
До Ост Гурута я добрался без приключений, что не могло не радовать. Дороги стали поспокойнее, во всяком случае, днем. Ночами я не передвигался, но ни дикие звери, ни гоблины, ни разбойники меня не тревожили. Едва-едва я приехал, как ко мне тут же подошел Трамсвит – давний знакомый. Этот человек знал округу лучше других, и я в свое время не раз и не два справлялся у него как безопаснее пройти туда, куда мне нужно.
- С приездом, Халладан, - поприветствовал меня эглан. - Мы тебя ждали.
- Спасибо, - отвязывая одну из сумок от седла и протягивая её приятелю, ответил я. – Тут ремни, которые вы просили. Добыл столько, сколько сумел, уж не обессудь.
- Да я-то что? Это вон Леофлак будет ворчать, что мало привез, а как по мне – мы и за это должны быть благодарны. Фредерик того же мнения. Но ты ведь знаешь Леофлака, он любит поворчать.
- Это верно, - я усмехнулся. – Что у вас нынче творится?
- Да как-то все по-прежнему. Радагаст в башне у себя сидит, а мы тут живем да в Агамауре пост держим. Но я что-то забыл о приличиях. Ты давай проходи за ворота, нечего тут на дороге стоять да речи вести.
Освободив Морно от седла и сумок, я оставил его на попечение Унни, а сам последовал за Трамсвитом.
- А что на востоке? Все так же мрачно? – интересовался на ходу эглан.
- Да, - ответил я, чуть нахмурившись, и хотел было по привычке пожать плечами, но вовремя опомнился – рана еще поднывала. – Ничего нового как-то не происходит.
Трамсвит многозначительно хмыкнул, и разговор наш на этом закончился бы, но от палаток уже призывно махал рукой Леофлак. Я подошел к нему поздороваться. Кто бы мог подумать, что в тот момент эгланом двигал вовсе не этикет, а самые корыстные помыслы.
- Доброго дня, Леофлак, - поприветствовал я человека, ведающего все нужды людей Ост Гурута.
- Да кабы добрый, Халладан, кабы добрый, - затараторил тот в ответ. – Будь он таковым, четверо наших не содрогались бы от неестественного холода, а ловили бы рыбу теми удочками, что нам недавно смастерили. Говорят, они недолго протянут.
- А что случилось? – скорее для поддержания разговора, чем из интереса спросил я.
- Как что... Они на агамаурском форпосте служили, да подхватили там какую-то гадостную болячку. Вроде как с умертвиями дрались, да не шибко удачно, вот и заболели. Мы тут беспокоимся, кабы эту же болезнь и остальным не подхватить... А то совсем худо жить станет, а ты ведь знаешь, мы жаловаться не любим.
«Особенно ты», - мысленно усмехнулся я, а вслух произнес:
- Только не говори, что у вас целебных трав нет. В жизнь не поверю.
- Есть-то они есть, да только ежели их слишком расходовать, то может статься так, что их и не останется. И что тогда? Нет, настои целебных трав – это не вариант, не-а.
- А что же в твоем понимании «вариант»?
- Как сказать... – Леофлак замялся – верный знак, что сейчас начнет о чем-то просить.
- Да уж говори как есть, все равно ж не отвяжешься, - усмехнулся я.
- Ну ладно... Неудобно, правда, но раз ты сам так сказал, то ладно.
Я возвел взгляд к небу. Так всегда. Ты вроде бы ничего такого не сказал, а тебе потом тычут фразой «Ты же обещал!» И совесть ведь не позволит не сделать то, что якобы «обещал». Птфу.
- Говорят, будто луковый суп как-то здоровье укрепляет и не дает всяким болячкам к людям прицепляться, какими бы серьезными они ни были, - продолжал Леофлак. – А у нас умельцем нету, чтобы этот суп сварить. И раз уж ты здесь, может быть...
- Перестань, Леофлак, - вмешался до той поры молчавший Трамсвит. – Мало ты у Халладана выпрашивал ремни, не будешь же ты его просить варить нам суп!
- А что такого-то? – брови «интенданта» вопросительно изогнулись.
- В самом деле, что такого-то? – передразнил его охотник. – Человек не успел дорожную пыль с плаща стряхнуть, а ты уже опять со своими просьбами! Ни стыда, ни совести у тебя нет, вот что такого-то.
- Это у меня-то ни стыда, ни совести нет? – последовала волна возмущения. – На себя бы посмотрел!
Я невольно рассмеялся. Со стороны за такими перебранками наблюдать довольно интересно. Вот участвовать в них – нет, увольте, спасибо. Я и раньше-то был не особо разговорчив, а уж теперь и подавно.
- Ладно, будет вам, - махнул я здоровой рукой. – Лук-то у вас есть или мне и за ним придется ехать, норсу знает куда?
- Все есть, - широко улыбнулся Леофлак. – У Галара все есть. Поди у него спроси.
Я вздохнул было с облегчением, но мысль о том, на сколько эгланов нужно сварить супу, привела меня в ужас, сравнимый с тем, что я испытал, впервые увидев горторога. В одном Ост Гуруте сколько народу, да еще в форпосте Агамаура...
- Мне понадобится очень большой котел... – с нервной улыбкой заметил я, на что Трамсвит поинтересовался, обойдемся ли мы несколькими поменьше. Я только кивнул, уже прикидывая, сколько времени я проведу за одной только чисткой картошки, и совершенно пропуская мимо ушей речь охотника о его готовности помочь и призвать к этому еще несколько свободных от дел эгланов.
Галара мы нашли там, где и всегда. У ремесленного зала, если это можно так назвать. Каменные стены и не обвалившаяся пока еще крыша – вот и все строение. Там был и склад, и рабочие места, и даже печь стояла. В центре хватало места, чтобы развести несколько костров под котлы. Но это позже, сначала надо было переговорить с Галаром.
Галар Глубокий Карман. Могу только догадываться, за что этот гном получил такое прозвище, но в этот раз оно себя оправдало. Я получил два мешка лука, три - картошки и целую тушу бараньего мяса. Не густо, на мой взгляд, но лучше, чем ничего. Бараний бульон посытнее прочих будет. Я тяжело вздохнул, глядя на то, чему должно было стать супом. Правду люди говорят, сложнее всего – начать что-то делать. А дальше дело словно само по себе движется.
Я возился с первым костром, когда Трамсвит привел помощников. Их было двое, но не отказываться же от помощи совсем. Не буду вдаваться в подробности приготовления, скажу лишь, что длилась она несколько часов, но в итоге оно того стоило. Мы получили четыре довольно больших котла отличнейшего лукового супа.
- Зовите Леофлака, - усевшись у стены от навалившейся усталости, попросил я. – Пусть наш ворчун первым снимет пробу.
«Интендант», однако, нашелся сам.
- Да, дайте ворчуну попробовать, - с нескрываемой довольной улыбкой сказал он, приближаясь с ложкой в руке. Я улыбнулся. Леофлак же, отправив первую ложку супа по назначению, около минуты стоял с видом «что-то я ничего не пойму», после чего принялся с поистине хоббичьей скоростью уминать остальное. Со смехом и нарочитым возмущением, эгланы оттащили его от котла:
- Ты ж не один тут! В очередь! Всем хватит.
Хватило и правда всем. Чему лично я был несказанно рад. Съели все подчистую, до сих пор удивляюсь, как я сам голодным не остался. Уже позже, собираясь ко сну, я подумал, что мне все ж таки повезло. Воображению спасибо, в очередной раз не подвело. А представилась мне следующая картина: эгланы, вооружившись ложками и плошками, пытаются меня догнать с криком «Добавки!» Уснул с трудом – смех никак не желал прекращаться.
После того дня я недолго пробыл в Ост Гуруте. Отправился дальше по своим делам. Но теперь, едва заслышав «луковый суп» я не могу сдержать улыбки.

Будни Следопыта, несколько отдельных листов, вложенных в дневник

Намедни случился один разговор... И разговор этот подтолкнул меня к воплощению очередной давно зреющей мысли.
Ламмэ Мелисиль спрашивала, верный ли я. Я отвечал, что лишь наполовину. Это было сложно объяснить. Половина крови, что течет в моих жилах - кровь дунэдайн. И мне знакомы их взгляды на мир, хотя я не полностью их разделяю. Дело в том, что тому к моменту, как отец поведал мне об Эру и Валар, и о Хоре Айнур, у меня уже было собственное сложившееся мировоззрение. Оно очень во многом конфликтовало со вновь услышанным. Я пережил двенадцать Долгих Зим, прежде чем оказался в Эстельдине, и предания Луми-Ваки стали и моими преданиями.
Ламмэ было интересно узнать о них. Я начал было свой рассказ, но не успел объяснить и основ, когда меня нашел давний друг Гилдур, защитник из Гондора, и попросил помощи в кое-каком деле, требующем применения моих навыков. Я отправился следом за Гилдуром, извинившись перед Ламмэ и пообещав непременно закончить свое повествование.
Уже вернувшись домой после того похода, я вспомнил о своем обещании. Оно и сподвигнуло меня на запись этих строк. Я давно хотел записать об истории мира, какой её видят Луми-Ваки.

Предания народа Луми-Ваки, лоссотов Форохеля.
Записано Халладаном Старком по памяти со слов его матери.

О Первом Времени Мира, появлении Ваки и Великой Битве.
Все из Моря. Вначале было лишь оно, и Веси-Хенки было весьма грустно в одиночестве. Из желания перебороть одиночество из Моря появилась Земля. Была она холодна и бела, сурова и пустынна, и небыло ничего на ней. Вид холодной пустыни расстроил Веси-Хенки. Тогда силою своей создала она меньших духов, и хотя зовутся они Великими Духами, не было среди них никого, равного по силе создателю своему.
Было духов великое множество, и каждому в последствии дали имя по существам, что создавали они на пустой Земле. В то время появились хирви и суси, ахма и кала, пейкко и калпа-кита, норсу и канта. Все они жили в  мире. Увы, тот продлился недолго. Великий Дух Суси возгордился творениями своими и решил, что его создания должны главенствовать в новом мире. Но от Веси-Хенки не укрылись помыслы Духа Суси. "Разве не видишь ты, то все создания живут мирно на Земле? Твои мысли могут обернуться злом. Откажись от них", - говорила она гордецу. Но Дух Суси был непокорен. Подговорил он Духов Пейкко и Калпа-Кита, и втроем духи наделили своих созданий острыми клыками и когтями, научив их убивать других созданий. Великое горе пришло на Землю, ибо калпа-кита и пейкко убили многих, а суси выли над местами, где проливалась кровь.
Обратились тогда остальные духи к Веси-Хенки с просьбой позволить им дать своим созданиям такие же клыки и когти, или какое иное оружие, способное противостоять задумке Духа Суси. Долго думала Веси-Хенки и разрешила верным ей духам дать своим созданиям защиту от клыков и когтей суси и их друзей. И получили хирви рога, способные пропороть толстую шкуру пейкко, и прочные копыта, чтобы дробить головы суси и калпа-кита. И получили ахма когти более острые, чем у суси, и отвагу невероятную, чтобы бросаться на врагов своих без страха и рвать когтями им глаза. И получили канта когти и клыки, как у пейкко, но так же и силу невероятную, чтобы ударами своими отбрасывать врагов своих прочь от себя. И получили норсу большой рост и большую выносливость, а так же тяжелую поступь и огромные клыки длинною в несколько локтей, чтобы отбрасывать врагов своих одним взмахом головы на большие расстояния и топтать их. И только кала не получили ничего, ибо они были творениями самой Веси-Хенки, и они одни жили в Море, и Море защищало их от суси.
Видя, что другие создания стали сильны, Дух Суси создал сурмайа - огромных суси, что были в три раза сильнее и страшнее своих меньших братьев. Вместе с пейкко и калпа-кита начали они охоту великую на других созданий, и даже норсу не могли справиться с большим их количеством.
Видя все это, очень печалилась Веси-Хенки, ибо не хотела она, чтобы проливалась кровь. Тогда силою своею создала она Ваки, что вышли из моря. И сказала Веси-Хенки:"Не будет так, что мятежный Дух Суси истребит всех. Ваки остановят его, взяв под свое покровительство всех созданий. И не будет в мире никого сильнее Ваки, покуда он дружит с хирви и ахма, норсу и канта, и кала, и помнит о своем долге."
Как Веси-Хенки сказала, так оно и есть. Множество хирви живут под покровительством Луми-Ваки. Ваки охраняет их, а те взамен дают Ваки еду и материалы для жилища. Точно так же и с норсу. Раньше так было и с ахма, и с канта, но те отступились от человека, и теперь сами заботяться о себе. Многие гибнут от лап суси и сурмайа, и лишь немногие, с благословения своих духов, служат Ваки в смерти своей.
Увидев, сколь силен союз Ваки с другими созданиями, затаил Дух Суси великую злобу в сердце своем и задумал он погубить Ваки. Собрал он несметное количество суси и пейкко, и калпа-кита, и напустил их на первое поселение Ваки. Впереди той своры бежали сурмайа, страшным воем своим оглашая Землю.
Но прознали о том Ваки, ибо кала видели то воинство и рассказали о нем. Собрался тогда Совет Великий. И просили Ваки у хирви и норсу:"Дайте нам рога и бивни ваши, и мы сделаем из них наконечники для наших стрел и копий, и станут они еще острее, и каждое пронзит не по одному сурмайа". Согласились хирви и норсу принести жертву эту, дабы сохранить других своих соплеменников, и многие Ваки вооружились копьями с острыми как тонкий лед наконечниками.
И просили Ваки у хирви и норсу:"Дайте нам шкуры ваши, и мы обтянем ими наши щиты, и станут они еще прочнее, так что ни один сурмайа не сможет пробить их". Согласились хирви и норсу и на эту жертву, ибо знали, сколь сильны сурмайа и сколь опасны клыки и когти их.
И просили Ваки у ахма:"Дайте нам жилы ваши, мы сделаем из них тетивы для наших луков, и станут они разить стрелами еще точнее и сильнее, и ни один пейкко не избежит нашей стрелы". Согласились ахма на эту жертву, ибо пейкко были главными врагами их. Хорошо подготовились Ваки, и был каждый из них вооружен. И хотя было их тогда еще не много, силу они представляли грозную.
Собрались тогда шаманы Ваки у края Земли, у самого Моря, и просили Веси-Хенки дать им факелов небесных, чтобы каждый Ваки видел, что происходит вокруг. Ибо хотя Ваки и владели секретом огня, Земля была темна и не освещалась ничем, и знали Ваки что у сурмайа и приспешников их хорошее зрение, способное видеть в этой тьме. Ваки же могли только освещать себе путь факелами, и сделай они так, выйдя на битву, стали бы беззащитными перед сурмайа и смертельной хваткой их клыков.
Сжалилась Веси-Хенки, и зажгла над Землей множество звезд. Свет их был ярок, и радовались Ваки, ибо могли видеть на много миль вокруг. Но мятежные Духи, увидев звезды, злобным колдовством своим породили тьму еще более непроницаемую, чем была доселе, и та закрыла звезды. Не смогла тьма погасить их совсем, но свет звезд стал гораздо меньшим, и не могли они ничего освещать.
Тогда Веси-Хенки велела Ваки разжечь великие костры, и когда было сделано по слову её, превратила огонь этих костров в огромный огненный диск. Свет того диска был много ярче света звезд, и освещал он все вокруг. И сказала тогда Веси-Хенки:"Имя этому диску  - Солнце. Он будет появляться из Моря, чтобы освещать Землю, и после уходить обратно в Море, чтобы восполнить силу свою."
И превратила Веси-Хенки искры великих костров в другой диск, и сиял он серебряным светом. И хотя не был он так ярок, как Солнце, но света давал много, ибо лежавший на Земле белый покров отражал его свет, усиливая его многократно. И сказала Веси-Хенки:"Имя этому диску - Луна. Она будет появляться, когда Солнце уйдет в Море, чтобы не окутывала Землю темнота". И радовались Ваки, ибо Веси-Хенки была щедра и милостива к просьбе их.
И первый раз вышел Солнце из Моря, когда воинство Ваки встретило свору сурмайа и прочих. Много Ваки пало в той большой битве, но еще больше пало сурмайа и суси, и лишь немногим созданиям мятежных духов удалось бежать, спасшись в глубоких пещерах. И понял Дух Суси, что не одолеть его созданиям Ваки, и тогда сам вышел против них, приняв облик огромного сурмайа, во много раз больше и страшнее, чем прочие. Еще больше Ваки погибло, пытаясь одолеть его, и Дух Суси казался непобедимым, ибо сеял он смерть на своем пути, и никто не мог его остановить.
Тогда Ваки пошли на хитрость. Из тетив своих луков, что были сделаны из жил ахма, связали он великую сеть и накинули её на сурмайа-гиганта, и запутался дух Суси, не способный к движению.  Много норсу понадобилось, чтобы притащить духа Суси к берегам Моря, на суд Веси-Хенки. Много раз Солнце появлялся и скрывался, прежде чем Ваки доставили мятежника на место.
И испугался дух Суси, и молил о прощении, но непреклонной была Веси-Хенки, и приговорила его к вечному заточению в самых глубоких глубинах Земли, ибо не хотела Веси-Хенки, чтобы дух Суси умер, хотя, по мнению Ваки, он этого заслуживал. Не стали спорить Ваки, и приняли решение Веси-Хенки как должно. И был заточен дух Суси в глубочайшие глубины Земли, и там он находится по сей день, закованный в прочнейшие цепи, какие могли создать Ваки с помощью Великих Духов. Духов же Пейкко и Калпа-Кита никто с той поры не видел, а создания их, оставленные без присмотра, разбрелись кто куда, сбившись в стаи и время от времени досаждая Ваки и другим. И так наступил Великий Мир, и радостно было на сердце у всех вольных созданий.
Шаманы Ваки говорят, что дух Суси однажды вырвется из своей тюрьмы, чтобы вновь сеять смерть на Земле, и тогда настанет Конец Мира. Но до той поры еще далеко.

О разделении Ваки.
Долго жили Ваки и другие создания в мире и гармонии друг с другом. Но злая воля духа Суси не ушла из Мира вместе с ним, и задумал он хитростью погубить Ваки, отвратив их от Веси-Хенки. Немало времени прошло, прежде чем его задумка удалась.
Много поколений Ваки сменилось со времен Великой Битвы, и некоторые из молодых Ваки не верили в истинность древних преданий. Собираясь вместе, извратили они Правду, приписав духу Суси благие дела, каких он никогда не совершал. Услышав это, шаманы Ваки и вожди их попытались образумить выдумщиков, но те лишь еще больше возгордились. И покинули они поселения Ваки, уйдя жить в пещерах и меж скал. Находя суси или сурмайа, они не убивали, но пытались приручить их. А когда это получилось, и прознали о том в землях Ваки, печаль великая охватила всех Ваки, ибо не было более меж них единства, что одолело когда-то духа Суси. И ушедших они стали называть Суси-Ваки, а себя, оставшихся - Луми-Ваки.
Много ли времени прошло, о том никому не ведомо, но когда Луми-Ваки вновь встретили своих отступившихся родичей, то не узнали в них Ваки. Головы и спины их покрывали шкуры суси, лица были раскрашены красной, как свежая кровь, краской, передвигались они все чаще на четырех конечностях, и выли, словно сурмайа. Очень опечалились Луми-Ваки, видя эти изменения, и никак не хотели в это верить, пока Суси-Ваки не напали на Луми-Ваки. И тогда поняли они, что не спасти им отступников, ибо те отвергли Правду и обратили свои сердца ко злу.
Так произошел великий раскол меж Ваки, и в истории их нет события печальнее.

Примечания*.
Записывая предания моего народа, я использовал некоторые слова, присущие только их языку. В частности, имена духов и названия животных приведены в тексте без перевода. Я пытался таким образом придать некую особенность повествованию. Но чтобы народам, не знающим тонкостей языка Луми-Ваки, не запутаться, ниже приводится перевод этих слов на вестрон.
Хирви - олень.
Суси - волк.
Ахма - росомаха.
Кала - рыба.
Пейкко - снежный хищник.
Калпа-кита - саблезубый кот.
Норсу - мамонт.
Канта - медведь.
Сурмайа - варг.
Ваки - человек. Впоследствии, когда лоссоты повстречали другие народы, в частности, гномов, это слово стало означать и "народ, представитель народа".
Стоит отметить, что в языке лоссотов нет понятия единственного и множественного существительных. К примеру, "Хирви" может означать как одного оленя, так и нескольких. Что именно имеет ввиду Луми-Ваки становится понятно из фразы. Если лоссот говорит "Я сегодня потерял хирви", то это не будет означать, что весь его табун оленей растерзали медведи или снежные хищники. Скорее всего, он будет иметь ввиду одного оленя.

* - все примечания основаны исключительно на разговорах форохельских неписей, что были мною замечены в ВКО.

Отредактировано Маэглин (2011-07-19 10:38:47)